«Только они заставляют переоценить привычные ценности и, как ни парадоксально, дают единственную возможность начать жизнь заново..."
Анатолий Тосс

2007 год. Ранее утро. Привычными движениями девушка забирает волосы в хвост. Щелчок выключателя, спустя секунду в ванной загорается свет. Зубная щетка, паста, полотенце, чай, бутерброд... На календаре - 14 декабря - обычный день, такой же как и все предыдущие и, наверняка, последующие дни. Но почему-то все происходит гораздо медлительнее и тише.
Напряженная тишина сменилась резкими громкими звуками. музыки. Ей казалось, что так она сможет изменить напряженную атмосферу в доме. Села читать книжку, но пальцы выдавали ее волнение. А сосредоточиться никак не удавалось.
Девушка отложила книгу. В памяти вдруг вспыхнули слова ее мамы: "Позвони мне, если что!" . Странно, на никогда так не говрила. Чаще - список покупок или какие-нибудь просьбы, а если что-то и забывала, то звонила сама.Девушка вышла из комнаты. Из зала доносилось мерное дыхание спящей бабушки, а из открытой двери дедушкиной комнаты виднелась часть кровати и его нога. Он тоже спал.
Она пошла на кухню, согреть еще воды для чашки чая, затем вернулась в комнату. Вновь включила музыку. Нужно был еще дописать недоделанную вчера работу. В магнитофоне по кругу крутились какие-то попсовые песенки о любви и разлуке.
Внезапно дверь в комнату открывается. На пороге бабушка. Срывающимся голосом - "Дедушка умер.." .... Вокруг образовывается вакуум, а время останавливается. Из глаз бабушки текут слезу. Она в ночной рубашке, чуть потрепанные волосы и дрожащие руки. А взгляд пустой совсем.
Резкий звук (сменилась песня) и вновь в жизнь вернулись звуки и время. Дрожащей рукой медленно выключает магнитофон. Еще не конца понимая случившееся, девушка пустилась на стул. По щеке покатилось что-то теплое, а руки предательски задрожали. К горлу подступил ком, который мешал не то что говорить, но и дышать. Словно во сне – трубка, набор номера, голос: «Алло… (тишина… нет сил, сказать это) алло… алло-алло! ( все более тревожнее мамин голос )».
- Мам… дедушка!… он умер…
Повторив эти слова, она начала рыдать. Закрыла лицо руками, не замечая, что трубка радиотелефона все еще включена и из нее раздаются короткие гудки.
Вновь подошла к дверному проему, ведущему в зал. Все так же открытая дверь комнаты дедушки. Все так же горит ночник, видна часть кровати и нога (как несколько часов назад). Вот только дедушки нет больше.
Пришла мама. Они с бабушкой начали суетиться, куда-то звонить, доставать какие-то вещи. Столько нужно было сделать. А она все так же стояла возле дверного проема, не решаясь войти в его комнату.
А затем просто собралась и ушла. ( В этом было проявление всего ее эгоизма). По дороге в школу она вспоминала. Его мягкую, дряблую и очень теплую руку. Как когда-то в детстве он покупал ей мороженое и смотрел вместе с ней «Спокойной ночи, малыши». Его очки с синей изолентой на черной дужке. Как он ругал, что в ее комнате постоянный беспорядок и сам часто пылесосил в ее комнате. Его большой нос картошкой и часы на запястье. Как он в последний раз просил у нее прощения за все, а она не восприняла все это всерьез. И что она так ни разу и не сказала ему, что очень сильно его любит.
Очнулась от воспоминаний уже на занятиях. Сухо поприветствовала всех и снова погрузилась в воспоминания. На глазах была пелена от слез, и все виделось как в тумане.
А потом, уже на похоронах, в церкви, когда прощались все, она даже не поцеловала его. Не попрощалась. Единственной мыслью было: «Кто все эти люди, которые пришли? Где они были, когда врачи сказали, что у нег рак легких? Где они были, когда он умирал?»
А где была ты? Почему уходила из комнаты, когда в нее заходил он, чтобы побыть рядом?
Я сижу на краешке оградки. Передо мной холмик и памятник из черного мрамора:
Соловьев Александр Иванович
31.08.1927 – 14.12.2005


Прости меня, дедушка! Я люблю тебя, слышишь?
Дунул ветер, качнулись деревья и словно кто-то ободряюще обнял меня.
Вот уже 4,5 года его нет рядом. Я ужасно тоскую. Но теперь я поняла, что действительно важно…

«Только они (потери) заставляют переоценить привычные ценности, и, как ни парадоксально звучит, дают единственную возможность начать жить заново»